Отзыв на дораму Неукротимый: Повелитель Чэньцин

В осеннем лесу, на развилке дорог,
Стоял я, задумавшись, у поворота;
Пути было два, и мир был широк,
Однако я раздвоиться не мог,
И надо было решаться на что-то.

Я выбрал дорогу, что вправо вела
И, повернув, пропадала в чащобе.
Нехоженей, что ли, она была….(с)

  Среди утопающих в зелени гор, среди бурных рек и ниспадающих водопадов, среди щебета птиц в зарослях бамбуковых рощ, слышится мелодия флейты. Мелодия нежная и лёгкая летит по ветру, переплетаясь с чарующими звуками гуциня. В ней любовь и ненависть, радость и печаль, безумие и смирение, предательство и верность, жертвенность и алчность, прощание и встреча, боль утраты и чувство вины, обречённость и надежда – всё, что пережили двое путников идущих по тропе. На сей раз не по тёмной и кривой, не по светлой и широкой, а по тропе новой жизни.

  Один из них, изящный юноша в чёрном одеянии. Красивые раскосые глаза, обворожительная улыбка, алая лента в волосах, а за поясом, вместо меча, тёмная флейта. Неукротимый повелитель Чэньцин. Заклинатели с презрением звали его предатель Вэй Усянь, простые смертные со страхом – Старейшина Ильин, а спутник идущий рядом – просто Вэй Ин. Смелый и дерзкий. Душа любой попойки, зачинщик беспорядков, в ссорах же словно острый клинок. Честный и открытый. Яркий и весёлый любитель «Улыбки императора», как шкодливый ребёнок, не умеющий усидеть и пяти минут на месте. Что там три тысячи правил вдалбливаемых в него с учением каждый день. Он не подчинялся ни одному. Никому и никогда.

  Достичь невозможного – единственное, что он усвоил от приютившего и взрастившего его клана. Если любил, то всей душой. Если страдал, то от всего сердца. Если боролся, то до самого конца. Не плыл по течению, как другие, а был готов разбиться о подводные камни ради справедливости и защиты слабых. Не напрасно его называли одним из двух героев клана Дзян. Но тот, кто сегодня восхваляемый герой, завтра, увы, презренный и ненавистный злодей. И гоним он теми, кто ещё вчера стоял рядом с ним. Благородство и великодушие, если оно не угодно другим, наказуемо. Что поделать, такова жестокая реальность. Он обещал слишком многим, слишком многое взвалил на себя и отдал всё, что у него было. Пусть не всегда верно, не всегда здраво, с клеймом общего врага и с большими потерями он шел по своей кривой, тёмной дорожке в ночь, когда другие толпились на широкой и светлой.

  Второй из путников – молодой мужчина в белом, «траурном» одеянии. Полуопущенный взгляд, чёрные, как ночь волосы, строго затянутая налобная лента и почти ощущаемый, чрез границу сна и яви, аромат … сандалового дерева. Один из нефритов клана Лань. Заклинатели с почтением зовут его Лань Ванцзи, адепты с трепетом – Ханьгуан-цзюнь, а неугомонный спутник – просто Лань Чжань. Молчаливый, сдержанный и упрямый. Благочестивый и просветлённый приверженец трёх тысяч правил, словно умудрённый старец, что в вечном поиске великих знаний. Совершенство подобное лотосу. Уверенный в правильности выбора, с достоинством, мягко ступал он по широкой и светлой тропе, пока на развилке не расстался с другом.

  Одним желанием не спасти родственную душу – всё, что он понял со временем. Не запрёшь за семью замками в Облачных глубинах, не заставишь свернуть с тёмного пути того, кто этого не желает. Остаётся лишь бессильно наблюдать, за падением в бездну того, кого так жаждешь спасти. Что ещё можно сделать? Отчаянно бороться, по очереди нарушая все три тысячи правил, что он чтил с рождения? Или терпеливо, шестнадцать лет ожидать звуки родной флейты? Опустит свой взгляд нефрит клана Лань, сколько чувств и желаний похоронит он под непроницаемой маской своего лица. Сколько сожалений и надежд заставляют его переносить все тяготы долгого странствия. Только теперь всё иначе. Он уже никогда не остановится на перепутье, не задумается, по какой тропинке и с кем ему идти. Свой выбор он сделал давным-давно.

  Снова полчища свирепых демонов и зловещих мертвецов встают на пути. Только статуи людоеды, кровожадные сабли, водные монстры или расчленённые трупы не напугают отчаянных смельчаков. От таких вещей спасают меч, флейта и…. притаившийся рядом, неслышно крадущийся Призрачный Генерал. Гораздо опаснее учтивые и доброжелательные правители кланов, с улыбкой прячущие за пазухой ножи и яды. Готовые вероломно, в любой момент начать охоту, натравить свору обезумевших собак, на любого несчастного. Для общего единения всегда нужен «козёл отпущения». Особенно если он настолько неукротим и своеволен.

  В сердце стрелой ударят отголоски прошлого. Возьмёт Вэй Ин в руки флейту и, прикоснувшись к ней губами, рассеет терзающую душу печаль. Что было, то было. Ничего уже не исправить, да и нужно ли, а Лань Чжань? Эта жизнь для того и дана, чтобы «Забыть о сожалениях» и смело идти вперёд. А не упасть в пути поможет единственный друг, и этого достаточно.

  Среди гор, окутанных в туман, среди грохота водопадов и быстрых рек, среди шелеста листвы польётся мелодия гуциня. Подхваченная легким ветром она переплетётся со звуками задорной флейты. В природе существа перемешается чёрное и белое, успокоение и пробуждение, жизнь и смерть. Как две части инь и янь, эти родственные души, уплывут по водам вечности, забирая с собой частицу и моего сердца.

  Я лишь невольно закрою глаза. Тонкие пальцы Лань Ванцзи трогают не струны гуциня, а струны моей души. Жизнь с героями этой истории я уже прожила.

Еще я вспомню когда-нибудь
Далекое это утро лесное:
Ведь был и другой предо мною путь,
Но я решил направо свернуть —
И это решило все остальное.

(С) Р. Фрост «ДРУГАЯ ДОРОГА»