Отзыв на дораму Возлюбленный принцессы

     Музыкальная тема, этот ритм, будто сердце глухо стучит, бухает, отдаваясь в висках и мешая слышать что-либо еще. «Мы заложники у рока…» И другая мелодия, напоминающая балладу, взволнованная и таинственная, поскольку, несмотря на трагическую предопределенность, будущее остается неизвестным, и это вселяет надежду.
 
     Как однозначно оценить произведение, своими противоречиями порождающее сумбур, в котором сложно разобраться? Эмоции через край, но до того разноплановые, от восхищения до возмущения, что просто беда.
 
      Хотя сразу можно отметить сильную сторону (и это не только улыбка Пак Ши Ху и взгляд Мун Чхве Вон): сюжет, пусть в смягченном дорамном варианте, разворачивает ретроспективу важных, имевших долгое эхо исторических событий, с которыми стоит познакомиться, связанных с восхождением к власти 7-ого вана Чосона, Седжо, от переворота 1453 года, когда был убит министр Ким Джонсо, через попытку контрпереворота в 1456 году (Шесть казненных подданных, «саюксин»), до гибели свергнутого юного короля Танджона в 1457 году и подавления последних активных протестов. 
 
      Остроумный сценический ход, состоящий в том, что один из сыновей министра чудом избежал смерти, создал возможность для зрителей вместе с ним пройти весь означенный турбулентный период, а так как в дело вмешалась любовь, то понятно, какие при этом открывались широкие возможности, реализованные, однако, лишь частично, поскольку отдельные замечательные сцены перемежаются эпизодами, когда не отпускает ощущение съемочной площадки, на которой присутствуют скучающие актеры, которым в данный момент практически нечего играть. 
 
      Всадники, несущиеся стремглав, чтобы почувствовать бьющий в лицо ветер. Качели в день полнолуния, когда девушка летит навстречу счастью. Борьба за жизнь заключенных в трюме тонущего корабля. Отчаянные встречи отчаянно любящих, с пальцами на горле (лгунья!) и судорожным объятием грозящего убийством человека (как же ты настрадался!)…
 
      Мне казалось, что я сама нахожусь среди девиц, толпящихся вокруг раненого героя, обсуждая красоту его лица, «подобного шедевру», и отдаю дань умиления при виде прелестной девочки на руках у своего молодого красивого дяди, затрудняясь сказать, кто здесь лучше исполняет роль, ребенок или взрослый. И разве это не меня била дрожь, словно я тоже промокла под проливным дождем вместе с молодыми людьми, наблюдая жутковатую обстановку их первой любовной ночи, в заброшенном сарае с редкими хворостинами на полу, где юноша с перехватом дыхания целовал след от раны на спине девушки, и оба заливались слезами? Это было так… так горестно, трепетно, страстно, проникновенно…
 
    После чего приходилось лицезреть вальяжного Суян-тэгуна среди нарочито отвратительных советников, для создания возрастной разницы с главными героями сделанного лет на 20 старше, чем в действительности, и представленного слишком статично, если не сказать бледно, в связи с чем брало сомнение, а тот ли он, кто победил Большого тигра и поднялся на трон по горам трупов. Временами действующие лица двигались, будто на замедленной пленке. Обитатели портового притона бродили по его скрипучим переходам, кое-как пытаясь создать нужную для подобного места атмосферу, но мало в этом преуспевая. Хуже выглядела лишь традиционно-бездарная гибель костюмированной массовки, призванной оттенить мастерство ведущих актеров в более либо менее хорошо поставленных схватках.
 
     И этот вечно замирающий у самого горла отрицательного персонажа меч, которому так и не суждено было нанести удар, противоречащий истории и\или сценарию, что раз за разом ставило главного героя в проигрышную ситуацию очевидной неспособности справиться со взятой на себя задачей.
 
      Вообще говоря, если бы не персональные ангелы-хранители (одного бы явно не хватило), приданные отважному мстителю в лице самоотверженной подруги, с потрясающей силой духа, без раздумий бросавшейся наперерез летящим ему в грудь стрелам, а также человека, который, обеспечивая страховку согласно долгу семейной благодарности, уволакивал его с места неудачного покушения на врага или отрывал от тюремной решетки при душераздирающем прощании с учителем в момент очередного, некстати накатившего ступора, этот мститель (да, дивно хорош в черном и с длинными волосами, но дела это не меняет) вообще долго бы не продержался. 
 
     Другие заговорщики, увы, вели себя не лучше. Конечно, несчастные случайности никто не отменял, но когда они становятся постоянными, и все происходит до того нелепо, и несуразности накапливаются, а улики так и сыплются из рукавов – сколько же можно, в самом деле?
 
     Вероятно, помимо собственных талантов и мудрости советников, Суян был еще и удачлив, в конце концов уничтожив всю оппозицию, в том числе и по причине этих самых случайностей, хотя люди не сдавались, уверенные в правоте своей борьбы против узурпатора, и не это ли нам хотели показать – волю к борьбе, следование чести, но – но ведь обидно наблюдать, как примитивно это подносится.
 
      Без претензий разве что линия того из троих друзей, который стал предателем, чем только не оправдывая себя безо всякой надежды оправдаться, наконец расстрелянный в спину своими (приговор свыше, однако) и только уже на грани смерти совершивший достойный поступок, прикрыв собой бывшего друга, - и линия реально существовавшей принцессы Гён Хе, трагическая судьба которой наводит на мысль, что название «Возлюбленный принцессы» можно связать с нею, поскольку тут есть все для полноценной драмы, включая возлюбленного, только без шанса на позитивный финал. 
 
     Хотя вряд ли можно говорить о позитиве в случае финала для ведущей пары. Сознательно выйти на поле безнадежной битвы, где не ждет ничего кроме гибели, а потом очнуться во тьме, вспомнив о невыполненном долге, и на этом не только успокоиться, но и суметь стать счастливым – насколько это вообще правдоподобно? Между тем речь ведь шла не о слепой жажде мести – о борьбе за справедливость.
 
    Опустив жалкую попытку благостно примирить непримиримое, сделанную в конце фильма, можно, пожалуй, заключить, что произошедшее по итогу с героем - это своего рода аналогия (только вымученная, искалеченная) относительно способа сопротивления тиранической власти, принять которую также невозможно, как и победить, появившегося именно в то недоброе время.
 
  Сарим - «лес ученых» - движение, участники которого, представители конфуцианской элиты, следуя высоконравственному примеру сановников, не отступившихся от законного государя, предпочитали службе отшельничество. В конце концов это пассивное, но твердое неприятие несправедливости, отвращение к совершенным злодеяниям, возобладало в общественном мнении, послужив благоговейной памяти и делу реабилитации тех, кто пострадал по вине Суяна (несмотря на достаточно удачное правление и стремление отмолить грехи оставшегося в истории с кровавым пятном на имени). Были построены поминальные храмы погибшим, и дети до сих пор заучивают наизусть стихи, сочиненные «Шестью подданными» в тюрьме накануне казни.
 
     Жаль, кстати, что в фильме не прозвучало ни одного из этих стихотворений, в которых обыгрывается образ сосны – символа верности, создающего ощущение основы там, где, казалось бы, сама земля плывет под ногами, - верности истине, идеалам, любви.